Когда я пересматриваю свои детские дневники, стихи или читаю старые переписки, то вместе со стыдом за прошедшее уверенно понимаю, что повзрослел. Сейчас я уже сам ем запеканку, без принуждения делаю уроки и не полностью заливаюсь краской при виде девушек. Но несколько тотчас пришедших на ум воспоминаний заставили меня в своей старости усомниться.
Мы наконец дорыли подкоп. В последнимй год детского сада, мы — я, Максим и Ярик были одержимы свободой. Послеобеденный сон, режим дня и прогулки на ограниченной территории были для нас пыткой. Поэтому мы стали рыть маленький подкоп под забором на краю детсадовской площадки. В процессе нам попадались корни, но Максим тайно принес из дома карманную пилу, и мы с ними справились. Ну вот, момент, которого мы ждали почти полгода, настал, можно бежать из надоевшего нам детского сада, идти куда хочешь и заниматься какими хочешь вещами. Ярик пролез первым, добежал до ближайшей мусорки и надел себе коробку на голову, но за ним никто не пошел. Мы с Максимом долго подначивали друг друга, тыкали пальцами, пытались брать на слабо, но все равно не лезли, хоть и не сразу, но мы поняли, что стремились не к тому, чего хотели, свободу на заботу мы никогда бы не променяли.
Прошлым летом, как только у мамы начался отпуск, она ринулась собирать чемоданы, целый год ей действительно не хватало солнца. Поскольку я уже парень большой, меня поставили перед выбором — ехать с мамой или оставаться дома с бабушкой. Тут, в Петербурге, были все мои друзья, бабушка почти на весь день уходила на работу, и, думаю , если б остался, мог бы делать все, что хотел. Но я выбрал уехать.
Что ж, получается, прошло много лет, я стал в два раза старше и на лице стали постепенно расти усы, но в душе я все еще тот давний Юра: буду спорить с мамой, когда она увеличивает количество моих кружков, буду безобразничать на прогулках с друзьями и страдать, когда зовут домой, буду полгода рыть подкоп, но никогда в жизни в него не полезу.