Последний год в театральном сообществе все больше можно слышать о конфликте между театральными критиками и театральными блогерами: оба общества не принимают друг друга, сыплют оскорблениями и претензиями. Одна из центральных фигур нескончаемых полемик – Виктор Вилисов, блогер, создатель сообщества «Вконтакте» «Вилисов постдраматический» и одноименного канала в «Telegram». И в своем видеоперфомансе под названием «Парадоксы о критике» он рассуждает о состоянии не только современного русского театра, но и общества вообще.
Слушатели собираются в маленьком зале в здании института Культуры. На стене висит огромный экран, свет гаснет, на нем появляется фраза «уважаемые друзья, лектор скоро появится». Она меняет цвет, расположение, фон, шрифт. Спустя несколько минут непрерывного светопредставления становится понятно, что лектор не появится. Он останется за кадром, общаясь с пришедшими посредством возникающего на экране текста, раздаваемых листов, видео и фрагментов, которые читают вслух случайные люди из зала.
Вилисов начинает издалека. «Давайте честно скажем, что публичная лекция в том виде, в котором она существует сегодня, это мероприятие для ленивых идиотов», — вещает надпись. Зал смеется. Автор рассуждает о необходимости посредника (или «медиатора») между знанием и аудиторией, и приходит к тому, что ее нет. Нет, потому что в наше время любую информацию можно найти в открытых источниках; потому что концепция «один сообщает многим» — это проявление власти одного человека над другими. «Лекция нацелена на то, чтобы передавать сообщение; современный театр отказывается от сообщения» — так он подводит к главной теме. Размышления о том, может ли лекция передавать чувственность, интуитивно накладываются на размышления о том, может ли сегодняшняя критика передавать, прежде всего, эмоциональные состояния? И так ли важна теория театроведения для того, чтобы понимать и критиковать современный театр? «Актуальная чувственность помогает сформироваться интуиции неактуального знания. И не всегда это работает в обратную сторону», — этой фразой Вилисов, по сути, выносит вердикт, понятный на уровне интуиции. После он переходит к конкретике, до этого, скорее, наглядно показывая, что проблема не только в современном театре – проблема в изменении мира в целом. Русская театральная критика базируется на передаче знания сверху вниз, тогда как Интернет позволяет людям делиться информацией со всеми, кому это важно, на равных. По мнению Вилисова, театральные критики существуют в иллюзии власти и иллюзии единого культурного поля, на котором произведение может быть понятно всеми. «Нет больше никакого общего культурного поля и нет никакой централизованной аудитории», — заявляет Виктор. А значит, растворение узконаправленных СМИ среди медиа – только вопрос времени, а «пока редакторы журналов «театр.» и «птж» продолжают радостно, если не презрительно, использовать слово «блогер» в качестве оскорбления». Главный аргумент театральных критиков – «профессионализм», которым якобы не обладают блогеры, пишущие о театре без специального образования. Вот только, о каком профессионализме может идти речь в креативной индустрии, где все постоянно меняется? «Нет никакого профессионализма, есть только интеллектуальная смелость, живое течение жизни и регулярно меняющиеся правила» — еще одна фраза появляется на экране.
Театральная критика – это не только об анализе спектаклей. Это в принципе о том, как живет театральное сообщество, о проблемах и конфликтах внутри него. А это сейчас как-то аккуратно замалчивается, хотя поговорить есть о чем: и о строгой иерархичности, и о непрозрачности, и о чудовищном театральном образовании… То, о чем пишут театральные блогеры – и что предпочитают не замечать критики, не понимающие современность.
Казалось бы, все выводы сделаны: за блогами будущее, а театральные (и не только театральные) журналы – пережиток прошлого. Но Вилисов неожиданно затрагивает тему самого русского театра, поражающую окончательно: «в последние полгода мне все чаще кажется, что современного театра пока еще просто не существует. Думаю, ясно, какой приговор это обеспечивает сегодняшней театральной критике». Но есть и хорошая новость – нам этот театр придется придумать. Или стать свидетелями его появления.
Свет включается. Кончился перформанс, и началась вторая часть ивента – дискуссия между представителями театральной критики – Татьяной Шеремет, выпускницей РГИСИ и автором блога «Культурная мама», Юлией Овсеевой, театральным критиком и психологом, Владимиром Фунтусовым, доцентом кафедры режиссуры СПбГИК, Вадимом Максимовым, организатором проекта «Театрология», доктором искусствоведения, Ирина Ефимова, кандидат искусствоведения, театровед, руководитель курсов «Юный драматург», — и театральными блогерами – Иваном Демидкиным с канала «Пиши перформенс», Евгением Зайцевым, автором telegram-канала «Немирович и Данченко», Ольгой Таракановой с telegram-канала «Пост-пост-драма».
Татьяна Шеремет: Я хочу внести некоторые поправки в то, о чем говорил Витя в своем перфомансе. Первая поправка в том, что на нашем театроведческом факультете учат не на критиков, а на театроведов. Театральный критик – одна из ипостасей театроведа. Театральный критик имеет некую базу, эту базу можно получить, как Вы, самостоятельно. К сожалению, не все театральные блоги эту базу хотят получать. Это конечно классно, что есть куча театральных блогеров, которые просто хотят писать, что они чувствуют, как они видят, но все-таки хорошо бы, чтобы театральный блогер обладал каким-то бэкграундом, необязательно полученным в театральной академии.
Татьяна Кузовчикова: У нас сейчас первый вопрос о том, соответствует ли современная критика современному театру, готова ли она к диалогу, сменяющемуся театральному пространству? И как она должна меняться?
Татьяна Шеремет: Готова ли театральная критика к диалогу? Нет! (смеется) И она не будет меняться. Та самая профессиональная театральная критика никогда не пойдет на диалог. Например, я себя ею не считаю. Потому что, когда я была журналистам, нам говорили «ну, это же журналисты, журналистский текст про театр – это не театроведческий текст про театр», ии у меня было несколько случаев, когда представители профессиональной театральной критики критиковали такую форму. Профессиональную критику никто не читает, и на диалог они не пойдут. Возможно, имеет смысл надеяться на тех, кто сейчас получает образование – возможно, они пойдут на диалог.
Юлия Овсеева: Попав в разряд критиков, я была польщена. Так как для меня это такое признание, сама я себя критиком не считаю. У меня обратная история: я училась на театрального критика 84 дня, это магистратура, заочное отделение, четыре сессии. Можно ли считать, что я приобрела профессию или профессионализм? И тем не менее. Сообщество меня каким-то образом принимает, меня печатают в «театр.». Мне не кажется, что это заговор или вроде того – есть другие причины, не очень понятные. За 84 дня я выучила, что критика никогда нее будет идти в ногу с практикой, так как практик сначала делает, записывает, осмысляет, и это становится двигателем процесса.
Татьяна Кузовчикова: А Вы не думаете, что это правильно?
Юлия Овсеева: Мне это кажется адекватным. С другой стороны, я думаю, что было бы классно, если будет по-другому. Происходит ли это сейчас? Меняется ли что-то? Подозреваю, что да. Я вижу, что молодые режиссеры активно участвуют в диалоге с блогерами, мы, встречаясь, можем говорить, что они написали. Я вижу, что поле вспахивается и меняется. Я не согласна, что диалог невозможен – сейчас же мы сидим, разговариваем. Мне кажется, что это обоюдная история про не-диалог. Блогеры обвиняют профессиональную критику, а те делают в ответ то же самое.
Татьяна Кузовчикова: Проблема в том, что, когда мы готовили эту дискуссию, блогеры откликнулись сразу же, не было таких проблем, как с официальной критикой. Многие из тех, кому мы писали. Нашли уважительные или неуважительные причины, но, однако, они не присутствуют. А в чем проблема диалога?
Вадим Максимов: Давайте отдавать отчет, что на сегодняшний день театроведение и критика разошлись. Зачем нужна театральная критика? Критика – это рефлексия по поводу спектакля. Спектакль – это не то, что на сцене. Это то, что возникает в груди. Зритель воспринимает чувственно, а критик дает осмысление. Это и есть задача театральной критики, и способы есть очень разные. Блогерство – это попытка соединить творческий акт и интеллектуальный этап. Всем понятно, что мы не можем четко определить все формы, в которых развивается театр, ибо их слишком много, поэтому нужны разные критические методы для оценки разных тенденций современного театра. Необходима какая-то систематизация театрального процесса, попытка введения новых понятий.
Татьяна Кузовчикова: Что делать с тем, что блогерство превращается в закрытое сообщество? Как вы видите пути развития себя в разговоре о театре? Как установить диалог? Куда выруливать из этого процесса?
Иван Демидкин: По поводу диалога – мне кажется, абсолютно бессмысленно разделять понятия «театральный критик» и «театральный блогер». И когда Юля говорит о «тех, которые сидят слева»… Те языковые категории, в которых мы говорим об этом, уже бессмысленны. У меня есть четкая позиция, что то, что делает Витя на канале, отличается от того, что делаю я, Оля или Женя, и это не сводится к единому блогингу и стейтменту.
Ольга Тараканова: Меня интересует вопрос, может ли сейчас новый человек придти, завести канал в telegram и тоже попасть в это общество, состоящее из примерно восьми человек, называющих себя театральными блогерами? И больше всего меня интересует, что мы делаем для того, чтоб эти люди появлялись? Одна из моих проблем с текстами о театре – в том, что их мало и хотелось бы, чтоб было больше, потому что мне интересно это читать. Получается, что мы делаем ничего, кроме Вити, который год назад помог мне популяризироваться и Ване. Мне хочется, чтобы в какой-то момент появились продуманные, понятные, открытые механизмы, по которым можно попасть в эту среду и начать в ней работать.
Юлия Овсеева: Недавно я наткнулась на историю, как в Италии вместе с новой волной кино началась новая волна критики. Это очень похоже на то, что произошло у нас в театральной критике: пришли молодые и смелые, без профессионального образования, их источником знаний стал личный опыт просмотренного кино, и на основе этого они писали свои тексты. Язык новой критики и нового кино совпал. И у нас примерно также: пускай мы пишем как будто по разным сторонам, как будто разным языком, но пишем про одно и то же. Нет сейчас такого театра. Который не признается кем-то.
Ирина Ефимова: Витину позицию касательно задач критики я поняла, что главным является привлечение зрителя к явлению театра. Когда я училась, нас учили по-другому. А вот вы, блогеры, не учились, как я, и мне интересно, как вы видите задачу современной критики и чего вы хотите достичь своим блогом?
Ольга Тараканова: Мое представление о задачах критики расходится с тем, что надо привести людей в театр – не нужно, с современным театром большие проблемы независимо от проблем критики. Моя задача – что-то разъяснить, так как по сравнению со своим средним читателем. Я о театре знаю больше и просмотрено мною больше, но, в первую очередь, наоборот, создать дистанцию между тем, что человек посмотрел, и самим человеком. Мне хочется ставить вопросы к спектаклю и указывать на те места, которые подсознательно воспроизводят культурные стереотипы.
Иван Демидкин: Мне кажется, что практика и теория работают опосредованно друг от друга. Я не ореинтируюсь на «объяснить деталь, описать деталь» – я пытаюсь выстроить какую-то критическую модель, которая может спровоцировать зрителя. Чего я хочу? Описания критической модели, которая может стать отношением не только зрителя к спектаклю, но и спектакля по отношению к самому себе.
Евгений Зайцев: У меня конкретная меркантильная задача: я хочу, чтобы театр в принципе изменил отношение к зрителю, чтобы билеты в московский театр не стоили по 15 тысяч, чтобы Александрийский театр не продавала билеты на места, откуда ничего не видно.
Татьяна Шеремет: Я, как блогер с профессиональным образованием. Я единственная веду блог в Instagram. У меня есть эти данные по людям: возраст, пол, я вижу их профили. У меня есть обратная связь. Я вижу, что люди, которые не были связаны с театром, никогда в нем не были – они приходят.
Ольга Тараканова: У меня есть мечта – я очень хочу, чтобы когда-нибудь в театральный блог, критику пришли люди, которые будут вести либо Instagram либо видеоблог. Чтобы эти люди показали нам, где сейчас на самом деле современность, а не там, где нам кажется, и чтобы мы понимали, что мы не можем попасть в эту современность.
Вадим Максимов: Надо сказать больше, чем то, что увидел зритель, вскрыть больше. Практика показывает, что надо вскрыть больше, чем думает сам режиссер. Критика – это следующий уровень. Режиссер – не знает, про что он поставил спектакль. У нас просто критики не осталось. Что я жду от критика? Я должен понять, с какой позицией производится это критическое суждение. Оценка всего произведения, а не отдельных понравившихся фрагментов. Мне кажется, что режиссеры сейчас не пытаются что-то донести до зрителя. Для них спектакль – это просто момент высказывания. Они не надеются, что критик поймет его. Режиссер максимально усложняет спектакль, чтобы отгородиться. Это такое одиночество.
Владимир Фунтусов: Я согласен с романтическим бунтов, и мы имеем дело с яркой импансипативной практикой. Мне кажется, театральная критика сохранила все советские рудименты имперского сознания. И для имперского сознания важен вопрос традиции. И блогеры вступают на такую территорию, которая театральным сообществом признается своей. Мне кажется, что такая идеология будет, пока мы не найдем, что является предметом этой болевой точки, что так остро воспринимается театральная критика. И у меня такой вопрос к блогерам: в одном из текстов Вилисова сказано, что «можно почти все». А вот чего нельзя? Есть ли табу. Про которые вы не можете писать?
Иван Демидкин: У меня этот вопрос возник с появлением аудитории. Границы устанавливаются аудиторией.
Ольга Тараканова: я чувствую, как меняется эмоциональный уровень, когда я пишу про незнакомых и знакомых людей. Я не могу поругать знакомых мне людей. Тем, кого я не знаю, могу написать жесткую критику, тем, кого знаю – не могу.
Юлия Овсеева: Сейчас большая часть аудитории у вас. Сейчас громче говорите вы. Мне кажется, что сейчас у критика возможность быть услышанным меньше. Я сейчас хочу сказать простые вещи: сказать, что «критики обладают имперским сознанием, или критики еще там что-то» это примерно то же, что сказать «выходцы с Кавказа такие-то». Вы обобщаете людей по некоему признаку, не разделяя на индивидуальности. Я не согласна с этим, я протестую. Мы пришли сознательно встретиться, услышать друг друга, и здесь продолжается то же самое. Я вижу, что вы разные, и для меня это большая радость. У нас нет конкуренции, потому что у нас разные задачи, и мы прекрасно можем сосуществовать в одном поле. Но, видите ли это вы? Вы громко высказываетесь, и вы приобрели власть.
Татьяна Кузовчикова: Наша задача была в том, чтобы представить разные точки зрения. Обобщать не надо ни блогеров, ни критиков. Нужно понимать, как меняться, чтобы быть актуальным и поспевать за современным театром.