Я стою на Университетской набережной, подставив лицо ветру. Мне холодно и как-то странно чувствовать и свободу, и привязанность к одному месту одновременно. Мой Петербург — особенный, я знаю. Он часто мне надоедает, злит, портит настроение своими серыми облаками, закрывающими солнце. Но именно этот город я всегда буду считать своим домом, в любом другом я буду искать его черты. Видеть Петербург будет в каждом похожем на Летний сад французском парке, в каждом маленьком кафе, напоминающим мое любимое, на Фонтанке. Моего города мне всегда будет мало, может быть потому, что я его оставляю, уезжая учиться в другую страну. Мучаюсь, думаю, ругаю себя, но все равно прощаюсь с ним и никак не могу расстаться. Окончательно ли или только на время? Иногда мне кажется, что если я оставлю Петербург в своей памяти, мне станет легче — он всегда будет со мной. Со мной изменившейся, может быть, уже чужой ему. Мне становится легче, когда я читаю любимые произведения уехавших из России прозаиков и поэтов . У меня есть особенно дорогие авторы, которые будто так же остро и болезненно, как я, переживают расставание с домом. Многие из них посвящали целую жизнь сохранению воспоминаний о нем на бумаге. Трепетно воссоздавали каждую деталь любимого сада на даче, запах духов своей первой любви, свет палящего августовского солнца
Наверное, самый близкий мне из писателей по восприятию — Иван Бунин, он иммигрировал во Францию в 1920 году. Следующие тридцать лет он писал о своей родине, России, которую, мне кажется, любил настоящей безусловной любовь, не измеряя ее ни временем, ни расстоянием. Один из самых важных, и, волнующих писателя вопросов — что представляет собой русская душа? Бунин был уверен в том, что она устроена тонко и специфически. Ей тяжело приспособиться к изменениям и концу «старого мира», который и сам автор принял с трудом. Герой Бунина — человек всегда ищущий, осмысляющий свою жизнь, часто его преследует чувство вины за бессмысленность действий, ненужности своему дому и стране. Дом для него — это не только старинная усадьба, это трогательные пейзажи, и что, самое важное — место, где живут люди надломленные, не нашедшие себя в новом мироустройстве. Во многом трагичный образ дома у Бунина перекликается с образом у другого русского поэта — Николая Гумилева.
Он так же не принял революцию и открыто выражал свое отношение к ней. Николай Гумилев оставался в России, работал, преподавал в ЦЕХе поэтов и писал, при этом не предавая своих убеждений. Он был расстрелян в 1921 году. Его стихотворения о доме — Петербурге и России, с одной стороны наполнены ощущением ужасной тоски и неизвестности, с другой — непонятной надежды. Надежды необъяснимой и, может, во-многом наивной. Гумилев часто говорил, что в творческом человеке должно быть что-то детское, искреннее, для него это — вера в будущее страны. В стихотворении «Заблудившийся трамвай» дом Гумилева — Россия, оказывается в несущемся трамвае, который, кажется, летит в пропасть. Его невозможно остановить, он пролетает, разрушая судьбы, не неся за собой ничего. Все время хочется крикнуть: «Остановите, вагоновожатый, остановите вагон», а он не останавливается. Свобода — это только «оттуда бьющий свет» , который мы пытаемся расшифровать. В реальности Гумилева свободы нет, свобода всегда откуда-то и где-то. «В зоологическом саду планет», прекрасном, полусказочном будущем. Запрыгнув в последний вагон заблудившегося трамвая, писатель не раздумывая связывает себя с единственным дорогим местом — Россией.
Я стою на Университетской набережной, подставив лицо ветру. Мысли путаются. Мой город это дом, к которому я всегда буду возвращаться в мыслях. Даже если он измениться до неузнаваемости, как у Гумилева, если я никогда больше не увижу его, как Бунин. В нем я всегда искренне простая, как в детстве. Свободная, какая бы обстановка в нем не была. Себя петербургскую, какой я уже нигде не буду, я сохраняю в этом месте. Кажется, это уже и не я. Будто я переросла эту жутко привязанную к дому девочку, и мой дом стал чужим. А где новый, и будет ли он когда-нибудь у меня, я не знаю.