Когда я слышал слово «Тибет», мне представлялись священные монастыри, на их вершинах — монахи, медитирующие сутками. Образ «таинственной страны буддистов» уверенно занял место в моей памяти. Поэтому я очень обрадовался, когда узнал, что в Санкт-Петербурге находится тибетский буддийский храм Дацан Гунзэчойнэй. Отправился я к нему.
Издали было видно только заднюю стену Дацана с тремя маленькими окнами. Гранитное здание выглядело, как крепость. Когда зашел во двор, я увидел садик, в середине стояла бронзовая курильница, из которой выходил дым благовоний. Рядом с парадными воротами висела табличка: «Цанид-хамбо Агван Доржиев лама жил здесь до 1937 года». Основатель Дацана, бурятский лама (духовный учитель), представитель Далай-ламы XIII, великого учителя в России.
Перед походом на «другую землю» я прочитал самые популярные работы историка и тибетолога А. И. Андреева. В статье «Агван Доржиев и судьбы буддийской религии в СССР» он писал, что юношей монах отправился в Лхасу, столицу Тибета. Там он получил образование, стал приближенным Далай-ламы и его поручением был назначен главой русско-тибетских миссий. «В 1909 г. Доржиев приступает к строительству буддийского храма в столице Российской Империи», — говорил в статье историк. Решение построить Дацан нельзя назвать только политическим ходом: в Санкт-Петербурге уже тогда сложилась буддистская община, которой нужно было место, где ее члены могли бы собираться.
В книге «Храм Будды в Северной столице» Андреев подробно писал об архитектуре храма. Он говорил о том, что первым автором проекта здания был студент Н. М. Березовский. Молодой архитектор разрабатывал план, опираясь на тибетские традиции. В основе Дацана лежал тибетский тип храма «дукан», предназначенный для молебнов и занятий, как писал историк. Храм-школа делилась на южную и северную часть: первая предназначена для служб и учебы, а во второй место отводилось под образы божеств и Будды. Такая же планировка и у четырехэтажного Дацана, но в отличие от скромных декоративных решений дуканов, он даже в самом первом варианте должен был быть облицован гранитом и позолотой.
Во время возведения храма у Доржиева не раз возникали проблемы с РПЦ: рядом со строившимся храмом находился Благовещенский собор. Впоследствии проект взял более известный зодчий Г. В. Барановский, уже к тому моменту построивший торговый дом братьев Елисеевых и здание Русского географического общества. Несмотря на все сложности с бюджетом и чиновниками, храм был возведен в 1915 году.
Отойдя от мемориальной доски, я повернулся к Дацану. На меня грозно смотрели два каменных льва, стоявшие перед лестницей. Я поднялся по ступеням, оказался в холле. Его стены были покрашены в три цвета: красный — снизу, желтый — посередине и синий — сверху. Молитвенный зал был исписан орнаментами тех же цветов, как говорил Андреев, первый этаж повторял залы тибетских храмов. У восточных и западных — боковых — стен стояли образы божеств. У северной, задней, стены находился образ Будды, сидящей на троне. Он переливался на свету, потому что был позолоченный, трон стоял в цветах лотосов и фигурках Будд.
О символике цветов, которые постоянно встречаются здесь, мне рассказал Самдан-лама. «В философии буддизма все явления, вещи, материальные и нематериальные, состоят из пяти элементов. Каждый цвет выражает один элемент. Наиболее важный среди них — синий: «Ом». Он имеет священное значение», — говорил служитель. Подробнее символику храма мне объяснил Лобсан-цультим-лама, или же Антона-лама: «Все архитектурные элементы здесь связаны с основными в буддизме темами. Например, в храме есть три входа. Это символ Трех Драгоценностей, которые должен принять человек, чтобы считать себя будистом: Дхармы, Будды и Сангхи (монашеской общины)», — рассказывал монах. Как он объяснял далее, над входом находятся две золотые лани, которые были первыми, кто услышал проповедь Будды. Они склоняются к колесу Дхармы, символизирующем движение к просветлению.
После объяснения я начал воспринимать Дацан как более открытое место. Мое освоение «Буддистана» не завершилось одним походом. Я стал ходить на открытые лекции, стал появляться там часто. Таинственная дымка развеялась, «тибетцев» я увидел, как любящих и уважающих друг друга людей. А Дацан как место с пульсирующей энергией, где постоянно собираются совершенно разные люди, чтобы обменяться своими знаниями и опытом.